Дорогие друзья, мы продолжаем вас знакомить с интересными событиями, которые происходили в годы Великой Отечественной войны, об образцах смекалки и военной хитрости, которые проявляли советские люди в борьбе с врагом. Они тоже стали частью Великой Победы!

В сентябре 1941 года началась битва за Москву. Но германские самолёты появились в московском небе намного раньше — в ночь с 21 на 22 июля. Понятно, что главной целью для вражеской авиации было самое сердце советской столицы — Кремль. И каково же было удивление немецких лётчиков, когда ни Кремля, ни Мавзолея, ни Красной площади они не обнаружили! Казалось бы, куда могли исчезнуть 27,5 гектара территории, причём обнесённой высокими стенами и повсюду сверкающей золотыми куполами? К тому же Кремль с высоты выглядит неправильным треугольником и является отличным ориентиром для пилотов. А ведь, как оказалось, никакой мистики тут нет…

Гитлеровцы вторглись на территорию Советского государства 22 июня. Было ясно, что очень скоро тучи вражеских бомбардировщиков рванутся к Москве, а потому уже к середине июля Москву окружили плотным кольцом ПВО, а также привели в боевую готовность авиацию. Несмотря на это, командование понимало, что на все 100 процентов отразить воздушные атаки не удастся: кое-какие самолёты все же прорвутся к столице. Для защиты населения подготовили бомбоубежища, обеспечили светомаскировку зданий и транспорта. Но как быть с важными стратегическими объектами, заводами, памятниками архитектуры, а также с Мавзолеем и Кремлём — символами страны? Как не допустить их разрушения?

Выход нашла группа архитекторов под руководством Бориса Михайловича Иофана. Он предложил попросту замаскировать прилегающие к нему территории, да и остальные наиболее ценные объекты. Проект по тем временам выглядел просто фантастическим! Но размышлять было некогда — войска армий группы «Центр» рвались к Москве, и командованию пришлось согласиться. В архиве сохранилась секретная записка от 26 июня 1941 года, в которой комендант Кремля генерал-майор Николай Спиридонов рекомендует Лаврентию Берии немедленно приступить к реализации плана Бориса Иофана.

Рассказывая о маскировке Кремля, невольно вспомнишь старый анекдот: «Пока враг разрабатывает стратегию наступления, советские солдаты вручную изменяют окружающий ландшафт и тем самым вводят противника в заблуждение». Именно этим и занялись наши военные. Разработку проекта группа Иофана завершила к 14 июля. Предлагалось два варианта «исчезновения» Кремля: плоскостная и ложная маскировка. Первая предусматривала перекраску зданий и скрытие их наиболее приметных элементов. Москвичи тут же взялись за работу: все старинные здания стилизовали под обычные дома, закрасили зелёные крыши, нанесли тёмную краску на позолоченные купола, сняли кресты, зачехлили звезды на башнях. На кремлёвских стенах нарисовали окна и двери, а зубцы покрыли фанерой, сымитировав крыши домов. Все это осуществляли специально выделенные от каждого полка подразделения. На наиболее высоких зданиях, таких как колокольня Ивана Великого, работали альпинисты. Во время перекраски особо важных и ценных сооружений обязательно присутствовали архитекторы. По второму варианту маскировки нужно было с помощью ложных объектов до неузнаваемости изменить планировку московских улиц. По всей Москве, и в особенности в окрестностях Кремля, появились здания-призраки, которыми «застроили» все площади и парки. Силуэты многих сооружений изменяли маскировочными сетками. Повсюду протянулись до этого не существующие дороги, а настоящие разрисовали так, чтобы сверху были видны крыши домов. Так с воздуха выглядела и Красная площадь. А через Москву-реку перекинулся ложный мост.

Кстати, несмотря на то, что Мавзолей тоже стал «обычным городским зданием» — над ним вырос фанерный двухэтажный домик, — чтобы полностью уничтожить место упокоения вождя мирового пролетариата, достаточно было бы одного попадания бомбы. А потому ещё 3 июля тело Ленина специальным поездом отправили в Тюмень. Обратно вождь мирового пролетариата вернулся лишь 28 марта 1945 года.

А знаете ли вы, что для проведения 7 ноября 1941 года парада на Красной площади на три дня убрали со стен Кремля и Мавзолея маскировку. Это был риск. Но Сталин сказал: «Даже погода помогает большевикам». Она в эти дни стояла нелётная!

Закончить маскировку до бомбардировок не успели. Первый налёт случился в ночь с 21 на 22 июля — ровно через месяц после начала войны. Около 10 часов вечера 220 самолётов люфтваффе появились со стороны Смоленска. Пилотировали их профессиональные лётчики, получившие опыт прорыва через ПВО ещё во время бомбардировок городов Западной Европы. Правда, пробиться к Москве оказалось гораздо сложнее — сквозь советский противовоздушный заслон удалось пройти лишь нескольким машинам. О том, что маскировка сработала, говорит такой факт: на территорию Кремля упало лишь несколько бомб, да и то не причинивших серьёзных повреждений. Лишь один 250-килограммовый фугас угодил в Большой Кремлёвский дворец — бомба пробила крышу и потолочное перекрытие Георгиевского зала, ударилась об пол, но не взорвалась. Всего же в Москве за время этого пятичасового налёта рухнуло 37 зданий.

Убедившись в эффективности плана Иофана, командование постаралось как можно быстрее закончить маскировку. Уже 29 июля майор госбезопасности Н.С. Шпигов взлетел над Москвой на самолёте «Дуглас» и, осмотрев территорию с высоты тысячи метров, остался доволен результатом.

Начиная с 22 июля, бомбардировки стали регулярными. Фашистские самолёты появлялись над Москвой, едва опускались сумерки, и бомбили до пяти-шести часов утра. Порой за одну ночь случалось по четыре-пятъ налётов. Из-за мощной противовоздушной обороны немцы не решались на дневные атаки, а в ночных условиях «перестроенная» Москва совершенно сбивала их с толку. Бомбардировщики обычно двигались двумя волнами: первая сбрасывала зажигательные бомбы, а вторая — фугасные, целясь по освещенным первыми объектам. Понятно, что при такой видимости сложно определить, где настоящая цель, а где нет. Конечно, лётчики приспособились отличать кое-какие муляжи (например, нарисованные здания, в отличие от реальных, не отбрасывают тени). Но осветительные бомбы сбивались специально установленными для этого малокалиберными зенитными орудиями и пулемётами, пилотов слепили лучи прожекторов, пикировать приходилось под шквальным зенитным огнём, что делало воздушные атаки ещё сложнее. Так что большинство бомб сбрасывалось беспорядочно, а многие прицельные удары наносились по «призракам». Например, некоторые ложные объекты москвичи специально подсвечивали, создавая эффект ухудшенной светомаскировки, и немецкие бомбы летели именно туда.

Конечно, основная заслуга в отражении гитлеровских авианалётов принадлежит именно блестяще организованной противовоздушной обороне. Из 8600 бомбардировщиков, посланных на советскую столицу, цели достигло менее трёх процентов, а 1392 самолёта были уничтожены истребителями и зенитками. И все же 234 бомбардировщика смогли прорваться к Москве и сбросить 1610 фугасных бомб и около 100 тысяч зажигательных. Вот тут и помогла маскировка: примерно треть этого смертоносного груза попала в ложные цели. За девять месяцев бомбёжек — с июля 1941-го по апрель 1942 года — пострадало лишь 19 небольших предприятий, а также 227 зданий (жилые дома, больницы, школы, театры). Если бы не план Иофана, разрушений было бы в разы больше. За войну Москву бомбили 141 раз, из них Кремль — восемь, да и то не причинив значительных повреждений.

Правда, в 1945 году у кремлёвской комендатуры возникла серьёзная проблема, как сделать Москву снова златоглавой, ведь за четыре года краска въелась в купола. Зато Парад Победы проходил в почти не пострадавшей Москве!

Ольга Бурвиц