Дорогие друзья, мы подготовили для вас наше очередное виртуальное мероприятие – сегодня мы хотим пригласить вас на час поэтического общения «Я буду сегодня с тобой говорить», посвященный 110-летию прекрасной поэтессы Ольги Федоровны Берггольц.

И я тобой становлюсь, эпоха,

И ты через сердце моё говоришь.

Строки эти написаны Ольгой Фёдоровной Берггольц, русской поэтессой, родившейся в 1910 году в Петербурге. Её творчество и судьба неразрывно были связаны с судьбой её поэтической Родины. «Истоки жизни – Невская застава», – скажет в стихах О. Берггольц. Именно там к ней пришло поэтическое вдохновение, оттуда она взяла с собой в жизнь любовь и уважение к людям, ощущение себя частичкой народа, без которого «ни жить, ни дышать, ни петь». Лирика Берггольц начала 30-х годов была внутренне счастливой, наполненной радостным предвкушением жизни, счастья. Но уже в те годы были в её жизни стихи, ставшие пророческими. Так в стихотворении «Каменная дудка» она предугадала свою дальнейшую судьбу:

Я каменная утка,

Я каменная дудка,

Я песни простые пою.

Ко рту прислони,

Тихонько дохни –

И песню услышишь мою.

Лежала я у речки

Простою землёю,

Бродили по мне журавли,

А люди с лопатой

Приехали за мною,

В телегах меня увезли.

Мяли меня, мяли

Руками и ногами.

Сделали птицу из меня.

Поставили в печку,

В самое пламя,

Горела я там три дня.

Стала я тонкой,

Стала я звонкой,

Точно огонь, я красна.

Я каменная утка,

Я каменная дудка,

Пою потому, что весна.

После окончания факультета журналистики Ленинградского университета Ольга Берггольц уехала работать в Казахстан. В краевой газете людей было мало, а работы много. Появились первые книги её очерков. Первую книгу стихов Ольги отметил Максим Горький:

«Ваши стихи понравились мне. Они кажутся написанными для себя, честно, о том «именно», что чувствуется вами, о чём думаете вы, милый человек. Всё очень просто, без фокусов, без игры словом, и веришь, что вам поистине дороги «республика, работа, любовь». Это очень цельно, и этого вполне достаточно на жизнь хорошего человека».

Но жизнь готовила «хорошему человеку» испытания.

Ольга Берггольц, как и многие в те годы, попала в волну репрессий. В 1937 году по клеветническим наветам исключена из партии, из профсоюза, из Союза писателей и арестована. Летом 1938 года восстановлена в правах с отменой всех предъявленных обвинений. В конце 1938 года вновь арестована. Она попала в тюрьму беременной. Допросы и тяготы заключения сказались трагически – ребёнку не суждено было родиться. Она пробыла в тюрьме 197 дней. Свои «тюремные» стихи Берггольц объединила в цикл «Испытание».

Летом 1939 года Ольга Фёдоровна была освобождена и полностью реабилитирована. Она никогда не забывала беды, перенесённые народом. В 1940 году в стихотворении, обращённом к Родине, она писала:

Гнала меня и клеветала,

Детей и славу отняла,

А я не разлюбила – знала:

Ты – дикая. Ты – не со зла.

Служу и верю неизменно,

Угрюмей стала и сильней….

Не знай, как велика надменность

Любви недрогнувшей моей.

 

Наступил 1941 год…

Великая Отечественная война, лишь всенародное бедствие заставили Ольгу Берггольц очнуться после пережитого. Горе теперь было у всех общее. В планах гитлеровского вермахта Ленинграду отводилось особое место. Ленинград гитлеровцы планировали захватить раньше Москвы. Враг учитывал огромное экономическое и стратегическое значение города на Неве. В Ленинграде находился завод по производству сверхтяжёлых танков. Враг стремился уничтожить Балтийский флот, овладеть наиболее удобными морскими и сухопутными путями для снабжения войск групп армий «Север» и «Центр», приобрести выгодный плацдарм для нанесения удара в тыл советским войскам, прикрывавшим Москву. Гитлер самоуверенно заявил: «Через три недели мы будем в Ленинграде!»

Осенью 1941 года вокруг города замкнулось кольцо блокады. Первая блокадная зима убила многих горожан. Эвакуироваться Ольга Берггольц с мужем отказались…

Я никогда героем не была,

Не жаждала ни славы, ни награды.

Дыша одним дыханьем с Ленинградом,

Я не геройствовала, а жила.

Из автобиографии Берггольц: «То, что мы останемся в Ленинграде, как бы тяжело не сложилась его судьба, – это мы с Николаем решили твёрдо с первых дней войны. Я понимала: настало моё время, когда я смогу отдать Родине всё – свой труд, свою поэзию. Ведь жили же мы для чего-то все предыдущие годы».

В осаждённом Ленинграде Берггольц написала свои лучшие стихи и поэмы: «Февральский дневник» (1942), «Ленинградскую поэму» (1942), «Памяти защитников», «Твой путь» (1945). Уже в августе 1941 года в радио-эфире зазвучал голос поэтессы – она читала корреспонденции с фронта, очерки, письма, стихи. Чем тяжелее становилось положение города, затянутого петлёй блокады, тем необходимее был для горожан именно голос Ольги Берггольц, всегда звучавший с какой-то особой доверительностью, помогавший жить. Страдания города, лишённого хлеба, воды и света, перешли все видимые пределы, а голос Берггольц ежедневно звучал в омертвелых квартирах. Рассказывая о разрушении врагами домов, квартир, о бедственном положении домашних очагов ленинградцев Ольга Фёдоровна Берггольц со всей болью рисует оставленные людьми жилища. «Отсюда человек ушёл» – мера горечи для Берггольц, «сюда вернулись люди» – мера полноты её радости.

В «Стихах о друге» она находит удивительные человеческие слова о помощи товарищу:

Если слышишь – кто-то шарит,

Сбился вдруг с пути, –

Не жалей, включи фонарик,

Встань и посвети.

Если можешь, даже руку протяни ему.

Помоги в дороге другу, другу своему…

Ольга Берггольц, тогда ещё сама не понимая, стала живой легендой, символом стойкости, и её голос был для ленинградцев кислородом мужества и уверенности. Безошибочно точные слова, звучащие из ледяных громкоговорителей, приравнивались ленинградцами к пайке блокадного хлеба. Они не утоляли голода, но вселяли надежду.

Поэтесса вспоминала потом: «Когда Ленинград оказался в кольце, долгое время, до начала действия «дороги жизни», единственной нашей связью с Большой землёй был эфир, радио. Немцы устраивали нам всяческие помехи (я уже не говорю о систематических бомбёжках радиокомитета), но мы упорно, ежедневно прорывались к Большой земле – и каждый раз со стихами!»

Я говорю с тобой под свист снарядов,

Угрюмым заревом озарена.

Я говорю с тобой из Ленинграда,

Страна моя, печальная страна…

Однажды, в январе 1944 года, к Ольге Берггольц пришла девушка по имени Нина. Нина попросила поэтессу написать о её двадцатилетнем брате, погибшем в боях при снятии блокады Ленинграда. Так была рождена поэма «Памяти защитников». Спустя сорок лет на вопрос корреспондента, почему из всех поэтов, живущих и работавших в городе, Нина выбрала именно Ольгу Берггольц, она ответила: «Ольга Берггольц была нашей совестью».

…И мне любой дороже славы,

Что я ценой такой зимы

Имею счастье и право

В стихах поставить Я, как МЫ…

В страшные 900 дней и ночей противостояния О. Ф. Берггольц на своём опыте почувствовала мощь звучащего слова и ответственность художника за то, что он говорит. И закономерно то, что после Победы именно к Ольге Берггольц обратились ленинградцы с просьбой создать «Реквием». И тогда она дала свой голос мемориальной стеле Пискарёвского кладбища:

Здесь лежат ленинградцы.

Здесь горожане – мужчины, женщины, дети.

Рядом с ними – солдаты-красноармейцы.

Всею жизнью своею

Они защищали тебя, Ленинград,

Колыбель революции.

Их имён благородных мы здесь перечислить не сможем

Так их много под вечной охраной гранита.

Но знай, внимающий этим камням:

Никто не забыт, и ничто не забыто

Долог путь к вершине человеческого совершенства, но без стремления к совершенству теряется смысл жизни, пропадает призвание человека. Если бы Ольга Берггольц за всю свою жизнь создала только один «Февральскийдневник» или одну «Ленинградскую поэму», она и тогда осталась бы навсегда в истории 900-дневной блокады Ленинграда. Но ею создано и много других произведений, потому что подлинным призванием Ольги Федоровны Берггольц была поэзия. Её поэтическая судьба подтверждает вечную истину, что подлинный поэт не может быть ненародным.

 

Заведующий филиалом Ольга Бурвиц